Людмила Милевская - А я люблю военных…
Однако Тамарка напрасно сожалела, Евгений, поигрывая мускулами, уже двинулся к фонтану, из которого безуспешно пытался выкарабкаться Сергей. Цель Евгения была ясна не только нам с Тамаркой, но и Сергею. Бедняга забарахтался, но вследствие страшного удара противника координация потерпевшего была нарушена, и в фонтан он чаще падал, чем поднимался, как это ни парадоксально.
«Жалеет наверное, что целовал меня,» – с горечью подумала я, страшно переживая за этого хорошего и отважного человека.
А тут еще Тамарка масла в огонь подливала:
– Эх и задаст он сейчас ему перца!
Короче, сердце мое не выдержало, бешеной кошкой набросилась я на Евгения, вцепилась ногтями в его шею и с диким криком «не смей трогать хорошего человека!» кромсала бедную шею как могла. Евгений попытался от меня отмахнуться, но не сумел, я болталась на нем как буль-терьер.
Дальше и вовсе все смешалось. Калейдоскоп лиц. Кто-то вытирал кровь Сергею, кто-то вязал Евгения, «так я и знал» приговаривал метрдотель, метался по залу Рамбулье. И среди всего этого застыла холодящая кровь картина: Люба, спешно бегающая пальчиками по кнопкам сотового.
Я очнулась и тут же попала в объятия Харакири.
– Как же ты Любу не удержал? Она же сейчас меня сдаст!
– Сматываемся, – вместо ответа, крикнул Харакири.
И мы побежали. Уже в холле поняли, что кто-то стремительно нас нагоняет, в ужасе оглянулись: это был Сергей.
Харакири вздохнул с облегчением, я тоже успокоилась и, не сбавляя скорости, спросила:
– Вы живы?
– Вроде жив, – смущенно ответил Сергей и сразу начал оправдываться: – Жив, но совсем не хочу попадать в историю. Боюсь, моему бизнесу это не поможет, а ваш муж кретин. Судя по всему, у него вообще бизнеса нет.
– Не смейте ругать моего мужа! – запротестовала я. – Знаете его еще не со всех сторон!
– Ругайте, – одобрил Харакири, – у вас это неплохо получается. С удовольствием слушаю.
Мы выскочили на улицу. Сергей направился к стоянке, бросив на ходу:
– Если хотите, могу подвезти.
– Конечно хочу! – обрадовался Харакири, хотя предложение адресовано было мне.
Естественно и я не отказалась.
Глава 22
Оправдаться! Снять позор!
Сумитомо посетил «веселый квартал». Убедился: минка, прибежище вечеринки, принадлежит дряхлому старику. Никто не слышал о хозяине, почтительно встречавшем друзей. Тогда, накануне Аой Мацури.
Сумитомо не отступился.
«Искать!» – приказал он себе.
Извилиста тропа поиска. Стена молчания скрыла от Сумитомо гнусного торговца разврата. Не знает о нем никто. И все же…
Упрямо идет Сумитомо к цели. Обыскан до последнего закоулка квартал Симбара.
Ничего!
В другой «веселый квартал» перебрался Сумитомо, в Гион. В простой одежде, почти без оружия, всегда навеселе, – таков теперь Сумитомо. Цель стоит средств!
Улыбнулась удача. Самое большое заведение «огражденного места» Гион – «Итирики». Сумитомо начал с него.
– Кто хозяин?! – грозно, слегка покачиваясь, спросил он дзёро, промелькнувшую мимо.
– Господин Ямасита, – пропищала девушка.
– Почему не знаю? – не унимался Сумитомо, хватая дзёро за рукав кимоно.
– Он новый. Недавно купил нас, – испуганно поведала девушка. – У него много денег. Отдал за нас двести рё.
– Ямасита? Это гнусный такой, со шрамом на левой щеке? – наудачу спросил Сумитомо.
– Он добрый, господин, – вступилась за хозяина девушка, – бьет редко… А шрам есть… Там где вы указали… Отпустите меня, господин.
Жалобный голосок дзёро тронул Сумитомо. Но он ожесточил себя.
– Пойдешь со мной, – бросил он.
Поволок девушку.
В большом зале «Итирики» Сумитомо, удерживая дзёро и пьяно покачиваясь, завопил:
– Хозяина! Негодяйка поцарапала меня!
Свободной рукой прикрыл большую часть лица. Совсем не потому, что ранила коготками дзёро, опасался – узнает гнусный торговец развратом до времени.
Зал притих. Подвыпившие самураи, пехотинцы из бедных семей, смотрят недоверчиво. Виданное ли дело: дзёро поцарапала лицо господина!
И он не зарубил ее на месте? Требует хозяина? Зачем этому господину меч?!
Долго ждать не пришлось. Спешит бледный от волнения хозяин к напрягшемуся в ожидании Сумитомо.
Взгляд из-под руки – он! Гнусная рожа! Заискивающая ухмылка! Шрам на щеке!
Он!
Хозяин согнулся в поклоне. Сумитомо свободной рукой выхватил кинжал, прикрыл оружие рукавом.
Дзёро молчала, перестала рваться. В детских глазах застыло непонимание, смертельный ужас и еще что-то…
Сумитомо не до нее. Он отпустил руку девушки – не нужна больше. Подошел к хозяину «Итирики» вплотную, шепнул, ткнув незаметно острием кинжала:
– Тихо. Иди за мной. Оставлю жить. Может быть…
Сумитомо увел владельца «Итирики» бесшумно. Подвыпившие клиенты не поняли ничего. В небольшой комнатке, где вел дела торговец, смахнул со стола тушенницу и кисти, уселся, удерживая торговца за одежду. Начал допрос.
– Узнаешь?
Побледневшее лицо негодяя говорило лучше его языка.
– Не виноват, господин Сумитомо, – пролепетал торговец.
Острие кинжала приблизилось к левому глазу подлеца.
– Не лги! Глаз выколю!
– Нет, господин Сумитомо! Нет! Все скажу, – в ужасе закричал торговец.
– Торопись! Терпение на исходе, – предупредил Сумитомо.
Точным движением клинка помог мерзавцу. Распорол левую щеку. Для симметрии. Хлынула кровь.
Торговец охнул, завизжал, схватился за лицо. Торопливо, сбивчиво заговорил:
– Пощадите, господин Сумитомо! Меня заставили! Страшные люди!
– Кто? – коротко спросил Сумитомо.
– Не знаю, клянусь Буддами! Не знаю!
– Что требовали?
– Подсыпать снадобье в бочонок с саке… Порошок…
– Велели убить? – взревел Сумитомо.
– Нет, господин, нет! Усыпить… – пролепетал торговец, обливаясь потом. Осел от страха.
– Усыпить? До смерти? Как моих друзей?
Сумитомо стал страшен.
– О, если бы я знал! – зарыдал торговец.
Кинжал коснулся лица. Сумитомо грозно спросил:
– Деньги сулили?
– Нет, господин.
– Подумай лучше, плохо вспомнишь – выколю глаз, – пригрозил Сумитомо.
– Дали денег… – дрожа выдохнул торговец.
– Двести рё? И ты купил «Итирику»?
– Триста, – честно признался негодяй.
– Дай мне, – приказал Сумитомо.
Торговец торопливо достал оставшиеся деньги. Протянул Сумитомо. Опустился на колени, умоляюще глядел и рыдал.
Сумитомо повернулся спиной, сделал шаг к двери. Неуловимым движением обнажил меч. С разворота, очертив сталью зримый круг, снес голову мерзавца. Откатилась голова в угол, умоляюще глядя на Сумитомо.
Он вышел из «Итирики», держа в руках мешочек. Сотня золотых монет, плата за смерть друзей!
У ручья брезгливо посмотрел на деньги. Размахнулся, желая избавиться.
– Никому не скажу, добрый господин. Я видела, – пропищал голосок за спиной. – Он плохой человек…
Сумитомо замер. Оглянулся. Дзёро, девочка-проститутка, стоя на коленях плакала.
– Никому не скажу, великий господин, добрый господин, – лепетала она. – Хозяин бил, каждый день… Часто… За все… Молиться буду Богам и Буддам… Он заслужил смерть!
Слезы текли по лицу девочки, много слез, сплошным потоком – Сумитомо узнал ее. Она наливала саке в канун Аой Мацури.
– Возьми, – он швырнул дзёро мешочек с монетами.
Сотня золотых рё!
Целое состояние!
«Друзья любили дзёро,» – подумал Сумитомо.
Все правильно!
* * *Только в «Бентли» я почувствовала себя в безопасности. Пока Сергей выводил автомобиль со стоянки, я, приговаривая «ой, мамочка, ой, мамочка!» нервно крутила головой, высматривая эфэсбэшников. Их, слава богу, на горизонте не было.
– Вы пили? – вдруг деловито осведомился у Сергея Харакири. – Терпеть не могу алкоголиков за рулем. Не хотелось бы попасть еще и в аварию.
Вот зануда, будто силой его сажали в «Бентли», и будто нам больше бояться нечего.
– Нет, совсем не пил, – не моргнув глазом, солгал Сергей, осушивший не один бокал Бакарди.
«Хорошо врет! – одобрила я. – Сразу видно, настоящий мужчина!»
«Бентли» выехал на проспект и стремительно удалялся от места побоища.
Сергей глянул на меня.
– Куда прикажете вас везти? – вежливо осведомился он, но не успела я и рта раскрыть, как услышала:
– Вообще-то живу на Арбате, но сегодня мне туда совсем не хочется.
Чертов Харакири! Никакой скромности!
Впрочем, куда меня везти по очевидным причинам я не знала, а потому с ответом замешкалась.
Мимо промелькнул модный клуб.
– Время детское, – кивая на клуб, сказал Сергей, – можно продолжить ужин.
– Прекрасная идея, – вдохновилась я, абсолютно не чувствуя себя сытой.
Он кивнул:
– Чудесно, только вашего друга на Арбат подброшу, да по пути заскочу к себе, переоденусь.
Неожиданно Харакири запротестовал.
– Сказал же, что не хочу домой! – гневно воскликнул он и вежливо добавил: – Если вы не против, я тоже в клуб, упаду к вам на хвост, если вы не против, а завтра расплачусь, Тамара должна мне штуку баксов.
